Интервью Посла России в КНДР Александра Мацегоры РИА Новости и Sputnik

Многие аналитики и политики ожидают провокаций от Северной Кореи в преддверии 105-летия со дня рождения Ким Ир Сена 15 апреля. Есть ли у российской стороны какая-то информация?

Если внимательно читать северокорейскую прессу, то тут даже гадать не надо. Северяне сами откровенно говорят, что предстоящий славный юбилей они намерены отметить знаменательными событиями, причем именно событиями - во множественном числе. Какие это будут события, мы вполне можем предположить. Некоторые считают, что выбор есть только из двух возможных вариантов – либо новые испытания, либо запуск ракеты. Хотя, когда Председатель Кабинета Министров КНДР Пак Пон Чжу 13 апреля выступал на открытии улицы Рёмён (Рассвет), он сказал, что ввод в эксплуатацию нового ультрасовременного столичного района сам по себе имеет гораздо более мощный общественно-политический резонанс, чем взрыв тысячи ядерных бомб. То есть в принципе, северокорейское руководство резервирует за собой возможность сказать, что открытие улицы и есть то самое «знаменательное событие». Хотя, конечно, есть серьезная вероятность того, что мы еще увидим и услышим что-то другое.

После ракетного удара США по Сирии существует опасность, что Вашингтон может принять решение нанести удар и по Северной Корее. Как Россия оценивает такое развитие ситуации?

Сразу после удара по Сирии было опубликовано заявление МИД КНДР, в котором говорилось, что американцы действуют, как им заблагорассудится в отношении неядерных стран. А КНДР - ядерная страна. Американцы еще ни разу не наносили ударов по ядерной стране. Посмотрим, говорят северяне, решатся ли они сделать это в отношении КНДР. В недавнем выступлении в рамках Конференции по разоружению в Нью-Йорке представитель КНДР сказал, что «справедливый ядерный потенциал Пхеньяна» является гарантом мира в Северо-Восточной Азии. То есть северокорейцы считают, что их ядерные возможности гарантируют мир и безопасность и в Корее, и в регионе. Дальнейшие действия администрации Трампа сложно предугадать. У него пока не сформирована команда экспертов по корейским делам, и существует опасность, что решения в отношении КНДР будут приниматься без учета мнения специалистов. Это вызывает серьёзную озабоченность. Если бы господин Трамп послушал российского корееведа с сорокалетним стажем, то я очень рекомендовал бы ему не повторять сирийский сценарий.

И тем не менее, США наращивают свое присутствие в регионе. К берегам Кореи была отправлена ударная авианосная группа, как это может повлиять на эскалацию в регионе?

Я уже сорок лет занимаюсь этой страной, и все сорок лет практически каждый год в марте-апреле месяце происходит эскалация ситуации на Корейском полуострове. И каждый раз весь мир с замиранием сердца ожидает, чем это все закончится - начнется война или нет. Пока она, слава Богу, не случилась. Стороны неизменно, подходя к краю пропасти, смотрят вниз, видят бездну и делают шаг назад. Я думаю и надеюсь, что то же самое произойдет и на этот раз.

Впрочем, американские учения в этом году носят особенно провокационный характер. На этот раз американцы совместно с южанами отрабатывают действия по захвату Пхеньяна, уничтожению руководства страны, выходу на границу с Россией и Китаем, установлению административного управления над провинциями Северной Кореи. Естественно, КНДР нервничает. На успокоение ситуации не работает и то, что США подтягивают сюда ударную авианосную группу. Северокорейцы в своей прессе пишут, что их ударные средства сейчас нацелены на эту авианосную группу. То есть они предупреждают, что находятся во всеоружии и готовы дать отпор. Ситуация бывает сложной каждый год, но на этот раз степень напряженности зашкаливает. Тем не менее опыт и присущий нам оптимизм позволяет предположить, что худшего сценария развития событий мы не увидим.

Но Трамп достаточно непредсказуемый лидер, собственно, никто не ожидал и удара по Сирии. А сейчас он еще предложил и отправить атомные подлодки к берегам Кореи.

Комментировать, насколько предсказуем Трамп, мне сложно. Говорят, что он очень эмоционален, но и руководитель КНДР очень эмоционален. И когда два эмоциональных человека с разных сторон одновременно решают одну проблему, это вызывает определенное беспокойство. Хочется верить, что эмоции в данном случае не возьмут верх.

Минобороны Японии высказало опасения, что КНДР также может располагать химическим оружием. У России есть такие данные?

Как посол я могу оперировать только официальными сведениями. Северокорейцы утверждают, что у них такого оружия нет. Я другой информацией на этот счет не обладаю.

Помимо военного давления на КНДР некоторые страны призывают в очередной раз ужесточить санкции против Пхеньяна. Москва поддержит такое решение?

Сейчас набор санкций, который принят в отношении Северной Кореи, беспрецедентен. Во всех резолюциях, которые были приняты в отношении КНДР, четко указывалось, что санкции ориентированы на прекращение ракетно-ядерных программ. Они не должны негативно влиять на жизнь населения и оказывать отрицательное воздействие на развитие гражданских отраслей. Собственно говоря, те санкции, которые уже были введены, практически перекрыли все каналы, которые северокорейцы могли бы использовать для своих ракетно-ядерных дел. Новые санкции, конечно, в первую очередь окажут крайне негативное влияние на жизнь простых людей.

О новых экономических рестрикциях необходимо говорить конкретно. Главным торгово-экономическим партнером Пхеньяна является Китай, значит, решение будет принимать в первую очередь Пекин. Например, сырая нефть: мы не поставляем сырую нефть КНДР, ее сюда экспортирует Китай. Значит и решать, продолжится ли ее поставка, будут китайские партнеры. При этом мы совместно должны решать главную задачу, связанную с предотвращением ракетно-ядерных программ, у нас нет цели взорвать экономическую ситуацию в Северной Корее или вызвать здесь социальный хаос. Такой задачи нет ни у нас, ни у Китая. Между тем американцы на полуофициальном, а иногда и на официальном уровне, говорят, что задача смещения политического режима Ким Чен Ына стоит у них в повестке дня. То есть они думают, что ракетно-ядерную проблему можно решить путем экономического удушения страны, путем изменения ее политического строя. Если у них действительно такая цель, то нам с ними не по пути.

То есть какой у нас подход сейчас по санкциям?

Все, что принимает СБ ООН, для нас закон, и мы выполняем резолюции скрупулёзно, без каких бы то ни было изъятий. Санкции, которые принимают отдельные страны (США, Япония, Южная Корея, ЕС), мы считаем нелегитимными, мы их не приветствуем и не поддерживаем. Угрозы США вводить вторичные санкции в отношении тех, кто не следует американским национальным ограничениям, мы считаем неприемлемыми с точки зрения международного права.

Но новые санкции Москва поддержит?

Пока никакие новые санкции в СБ ООН не обсуждаются. Возможно, об этом зайдет речь, если будет новое испытание или запуск. Санкций уже было принято более чем достаточно.

Шестисторонние переговоры приостановлены, хотя периодически идут консультации экспертов. Как Вы считаете, этот формат умер и нужно ли разрабатывать новый механизм, чтобы политическим путем решать проблему ядерной программы КНДР?

Я абсолютно убежден, что этот формат востребован. Только в рамках совместного движения на пути к созданию системы поддержания мира и безопасности в Северо-Восточной Азии можно урегулировать корейские проблемы, которых помимо ракетно-ядерных, более чем достаточно. Поскольку формирование такой системы подразумевает участие всех государств СВА, значит, шестисторонние переговоры нам в любом случае еще потребуются. Конечно мы знаем, что сейчас и у США, и у КНДР к этому формату отрицательное отношение, они считают, что он себя не оправдал. Но мы ведь помним, что, пока шли шестисторонние переговоры, взрывов и испытаний не было. Наши северокорейские друзья говорят, что главная проблема заключается в американской враждебности по отношению к КНДР, а значит именно Пхеньян и Вашингтон должны сложившуюся военно-политическую ситуацию обсуждать и выходить на какие-то решения. Но мы же соседи, мы рядом, мы не можем просто сидеть, надеяться и ждать, когда США и КНДР договорятся? А если не договорятся? Нам такой пассивный вариант не подходит. В переговорах должны участвовать и Россия, и Китай, и Южная Корея, и Япония. Несомненно, шестисторонний формат является наилучшим, и я глубоко убежден, что в конце концов все стороны выйдут именно на этот состав участников. Мы северокорейцам, кстати, приводим в пример подписанное в 1994 году рамочное Соглашение с США, в соответствии с которым Президент Б.Клинтон направил руководителю КНДР гарантийное письмо, в котором обещал решать все проблемы миром, и где это письмо? Все достигнутые тогда договоренности были уже следующей вашингтонской администрацией «закопаны и забыты». Так что жизнь показала слабость как раз не «шестисторонки», а таких усеченных форматов.

Есть перспективы вернуть участников «шестисторонки» за стол переговоров?

Насчет ближайшей перспективы не знаю. Сейчас два антагониста - США и КНДР - совместными усилиями довели ситуацию до кризиса. Но мы не можем сидеть сложа руки. Последовательная позиция России и КНР состоит в том, что проблемы Корейского полуострова должны решаться исключительно за столом переговоров. Проблем, помимо ракетно-ядерной, много. Одна из них - совместные американо-южнокорейские учения, которые проводятся с провокационными целями. Когда получится снова сесть всем за стол переговоров, сказать сложно, но в конце концов это обязательно произойдет. Российская сторона предпринимает максимальные усилия с целью перезапуска переговоров. Мы работаем с нашими корейскими коллегами, с американскими партнерами. На каждом направлении идет работа. Она сложная, не всегда дает мгновенный успех, бывают случаи, когда приходится делать шаг вперед и два шага назад. Но работа ведется, мы очень заинтересованы в том, чтобы на Корейский полуостров пришел стабильный мир.

Си Цзиньпин на встрече с Трампом предложил свое видение решения проблемы: приостановить ракетно-ядерную программу Пхеньяном в ответ на приостановку совместных военных учений США и Южной Кореи. Как вы полагаете, реалистично ли в данных условиях выполнить такой план?

Это не новое предложение, сами северокорейцы в прошлом году предлагали «разменять» ядерные испытания на военные учения. Это возможно. В 1994 году такая договоренность уже была, США приостановили свои учения, несмотря на все предшествовавшие этому заявления о невозможности. Как любую другую сложную проблему, ракетно-ядерную решить сходу не получится. Надо искать какие-то поэтапные маневры. И начинать нужно с малого. Сейчас самый главный вопрос – снять напряженность, то есть предотвратить новые испытания. А испытания являются ответом на учения. Идея, продвигаемая Пекином, очень хорошая – начинать с малых шагов, а затем расширять пространство для договоренности. Сейчас всем надо остановиться у края пропасти и не сделать последнего рокового шага. Хотя обе стороны чрезвычайно ожесточены, это тоже надо учитывать.

Северная Корея планирует созвать международную конференцию юристов, посвящённую вопросу справедливости санкций и их права на развитие ракетно-ядерной программы. Санкции в отношении этой страны являются беспрецедентными по масштабам, готова ли Россия что-либо пересматривать в отношении ранее принятых санкций Совбеза ООН?

Отмена санкций Совбеза возможна только в том случае, если уйдёт причина, по которой они были приняты. Конечно, у наших корейских друзей собственный подход. Они смотрят на развитие международной обстановки в последние годы. Видят примеры Ливии, Ирака, Югославии, Сирии. И считают, что они себя могут защитить только с помощью своего, как они говорят, «драгоценного меча» - ядерного.

Мы корейским друзьям говорим, что нельзя устраивать собственную безопасность в ущерб безопасности своих соседей – а именно это и происходит. Ведь появление у КНДР ядерных возможностей ситуацию не успокоило, как они говорят, а, наоборот – обстановка в регионе ещё ближе подошла к краю, о котором я говорил. Таким образом, стало не лучше, не спокойней, а гораздо опасней.

Мы об этом постоянно говорим, предлагаем свой вариант. Дело в том, что Договор о нераспространении ядерного оружия, на который мы ссылаемся, в том числе принимая санкции в отношении КНДР, - это краеугольный камень современной международной безопасности. Если его убрать, то мир полетит в тартарары. Мы не можем этого допустить. И корейцы, собственно говоря, понимают нашу позицию, почему мы так резко возражаем против их ядерного вооружения. Но, тем не менее, они нам говорят: «Ну, вы и нас тоже должны понять. Мы хотим обеспечить свою безопасность». Ведь ещё одна серьёзная проблема здесь в том, что западники действительно зачастую не скрывают своей конечной цели – ликвидации политической системы КНДР. А это значит ликвидация северокорейской государственности.

В отличие от любых других стран – в аналогичной ситуации - ликвидация политической системы (в КНДР) означает практически автоматическую ликвидацию государства как такового и его поглощение Югом. Именно поэтому здесь мы видим такую ожесточённость и, я бы сказал, непримиримость.

Конечно же, найти выход из этого положения крайне сложно, и проблема Корейского полуострова, наверное, столь же сложная и трудноразрешимая, как и ближневосточная. Но это не значит, что её не надо пытаться решить. Надеяться, что она как-нибудь сама собой потом разрулится, нельзя. Надо всё-таки искать пути.

Россия считает неприемлемым подход США по смене руководства КНДР?

Любое государство и любой народ вправе выбирать свой собственный путь развития. Нравится кому-то северокорейская политическая система или нет - это никого не должно касаться. Они сами внутри своей страны разберутся, что им надо. Зачастую с северокорейцами можно согласиться – они видят, что случается, когда кто-то насильно навязывает свои ценности другой стране. Мало что хорошего из этого получается – это всё заканчивается сотнями тысяч погибших людей, бедами, беженцами, войной. Такой подход в принципе неприемлем. КНДР – признанное в мире государство, оно имеет дипломатические отношения с больше, чем сотней стран, является членом Организации Объединённых Наций. КНДР имеет право на существование, на собственный политический строй – это главное.

В экспертном сообществе сейчас обсуждается идея о разделении ракетной и ядерной программ КНДР как одном из способов продвижения вперёд. Если с ядерной программой всё понятно, то относительно полного запрета на проведение ракетных испытаний существуют сомнения в эффективности такого подхода. Если удалось бы два этих направления развести, то это позволило бы сдвинуться с мёртвой точки. Возможен ли такой подход и насколько он будет эффективен?

Я считаю, что в этом есть свой резон. Шестисторонние переговоры были нацелены на урегулирование ядерной проблемы Корейского полуострова – о ракетах там речь не шла. Мы эти проблемы зачастую объединяем, но на самом деле их две, и каждая из них имеет собственную специфику. Кстати говоря, северокорейцы неоднократно в своих заявлениях, комментариях и меморандумах провозглашали, что когда-то они будут готовы отказаться от своего ядерного оружия, но только в контексте всеобщего ядерного разоружения. Что же касается ракетной, космической программы, то, как они говорят, страна от нее не откажется никогда. Они заявляют, что имеют право на мирное использование космоса, и будут заниматься этим при любых обстоятельствах. То есть эти две проблемы – ядерная и ракетная - на самом деле, находятся во многом в разных плоскостях. Поэтому, возможно, есть смысл их разделить. Но как это сделать практически? Сомневаюсь, что наши западные партнёры так легко с этим согласятся, скорее всего они будут настаивать на том, чтобы эти вопросы рассматривались и решались в одном пакете. И ещё к этому пакету наверняка добавят обвинения в нарушении прав человека, требования вернуть похищенных японских граждан и много других претензий к Пхеньяну. Ну и Пхеньяну есть, что предъявить в ответ.

Это одна большая очень сложная проблема. Это не только ракетная, не только ядерная, это корейская проблема, и она уходит корнями ещё в 1953, 1945, а, может быть, и в 1910, 1905 годы и еще дальше в историю. Многие её аспекты должны урегулировать сами корейцы – южане и северяне между собой. Так что эта проблема комплексная, и решать её нужно поэтапно, частями. Видимо, такой вариант необходим.

9 мая в Южной Корее состоятся президентские выборы. Есть определённые ожидания, что новоизбранный президент может изменить курс в отношении КНДР. Как вы оцениваете шансы такого поворота событий, и сможет ли Россия найти в Южной Корее сторонника концепции общей и неделимой безопасности в регионе Северо-Восточной Азии?

В Южной Корее всего двадцать один кандидат и их подходы сильно различаются. У Муна (Мун Чэин – кандидат от Демократической партии Тобуро – ред.) один подход, у Ана (Ан Чхольсу – кандидат от Народной парии – ред.) другой подход. Причём Анов там несколько человек (наиболее популярный – Ан Хичжон – губернатор провинции Чхучхон-намдо, однако он уже уступил своему коллеге по партии Мун Чэину в ходе праймериз – ред.). Естественно, от того, кто придет к власти на Юге, зависит очень многое. Я полагаю, что КНДР будет пытаться отделить ракетно-ядерную тематику от остального комлекса отношений с Южной Кореей. Примут ли южане такой вариант - сказать сложно. Но, в любом случае, северяне на добрые отношения со стороны Юга наверняка ответят добром. И если они увидят, что экономическое сотрудничество с Югом дает реальные позитивные плоды, а взрывы и испытания будут их разрушать, то они десять раз подумают, прежде чем делать что-то, что может им самим навредить. Мне могут возразить, что взрывы и запуски были, несмотря на наличие межкорейского Кэсонского комплекса, который в итоге южане были вынуждены закрыть. Но я глубого убежден, что, если бы подобных проектов было много, количество переросло бы в качество, и северяне себя по-другому вели. Впрочем, все, что касается межкорейских отношений, Север и Юг должны решать между собой. Они лучше знают, как друг с другом договариваться.

Россия и КНДР, с определенного времени на двусторонней основе развивают проект Расон. В каком сейчас состоянии этот проект и сможет ли Южная Корея в него вернуться?

Я этим проектом занимаюсь много лет. Конечно участие южан было бы очень желательным, но опыт показывает, что подходы южан целиком и полностью зависят от их отношений с Севером. В результате, мы наблюдаем в Сеуле колоссальную амплитуду колебаний – от горячего желания присоединиться к проекту до категорического отказа иметь какие-либо общие дела по этому направлению. Боюсь, в обозримой перспективе так и будет. Серьезный экономический проект не может выстраиваться на такой зыбкой основе. Поэтому в ближайшие годы, как мне представляется, проект должен работать так, как работает сейчас – в российско-северокорейском двустороннем формате. Он показывает свою эффективность, объемы перевозки российского угля в Китай через Раджин растут. Если они выйдут на
5 миллионов тонн в год, то его экономика будет работать в плюс. И это может быть достигнуто уже в следующем году. Проект не будет зависеть от капризов политиков, колебаний военно-политической обстановки или наличия договоренностей между Севером и Югом. А если проект будет показывать стабильный результат, тогда, возможно, сами южане не будут постоянно кивать на межкорейские проблемы и сами активно войдут в Раджинскую программу.

Получается, что и все остальные трехсторонние проекты, которые прорабатывались, в ближайшей перспективе не имеют никаких шансов?

Я убежден, что рано или поздно эти проекты будут востребованы. В конце концов, понятно, что покупать газ по трубе южанам было бы гораздо дешевле, чем ориентироваться только на сжиженный газ. Единая электроэнергетическая система Северо-Восточной Азии с участием двух корейских государств позволяла бы серьезно экономить. Когда-то так и произойдет. Но хочу еще раз сказать, что пока межкорейские отношения носят такой «неровный» характер, эти проекты не осуществятся. Крупный проект должен иметь стабильную политическую подоплеку, особенно с такими многомиллиардными капиталовложениями.

Возможно ли продолжать наращивать какое-то экономическое сотрудничество в условиях, когда санкции сильно его ограничивают?

В условиях санкций нормальная торговля невозможна, в первую очередь потому, что перекрыты легальные платежные потоки. Именно поэтому сейчас российско-корейская торговля почти на нуле. Россия скрупулезно выполняет санкционные ограничения, и никто из наших бизнесменов не хочет и не будет рисковать. По сути, у нас осталось два крупных направления экономического взаимодействия – Раджинский проект, о котором говорилось выше, и корейская рабочая сила. Эти два проекта нужно сохранять, они носят легальный характер. Относительно всего остального могу сказать, что, пока в отношении КНДР приняты такие жесткие санкции, о каких-то серьезных перспективах развития торгово-экономических отношений, о практической реализации тех проектов, которые нами были задуманы, придется если не забыть, то отложить их на будущее.

В России трудятся свыше 32 тысяч корейских рабочих, российские работодатели ими весьма довольны. Эта рабочая сила очень дисциплинирована, трудолюбива, квалифицирована. Проблем с ней наши работодатели не имеют, а с учетом дефицита рук в регионах российского Дальнего Востока, такое сотрудничество очень востребовано.

Прежде чем поехать к нам на заработки, корейцы изучают русский язык, законы, традиции, чтобы знать, как себя вести. Причем они едут не так, как из других стран, поодиночке, - здесь все поставлено на солидную организационную основу. Они едут, узнают Россию, знакомятся с россиянами, подавляющее большинство корейцев возвращаются домой с добрым впечатлением о нашей стране. Все советское, российское очень популярно в КНДР. В Пхеньяне можно часто услышать русскую музыку, по телевизору показывают наши концерты, хоккей, фигурное катание. Можно говорить о сотнях тысячах северокорейцев, которые за последние годы у нас в стране побывали и еще побывают. Они у нас по сравнению с домом хорошо зарабатывают, причем значительную часть этих средств тратят у нас же на приобретение различных товаров, которые потом везут к себе - одежду, утварь, продукты питания, бытовую технику. Для нас это тоже неплохо. Поэтому, когда сейчас предлагают санкции распространить и на привлекаемую рабочую силу, наши эксперты с этим не соглашаются, для нашей страны это как минимум невыгодно. Южнокорейцы нас укоряют, что северокорейские рабочие получают в России мало денег. На это можно ответить, что они за свою работу получают не меньше, чем сами россияне. С другой стороны, когда до февраля прошлого года работал межкорейский комплекс в Кэсоне, южнокорейские компании платили северокорейским рабочим в среднем сто восемьдесят долларов в месяц со всеми переработками, ночными сменами, работой в выходные дни. При этом они хорошо знали, что из этих денег изымались налоги. То есть северокорейскому гражданину на руки доставалось не более сорока долларов в месяц - и никаких вопросов у наших сердобольных южнокорейских друзей это не вызывало. А сейчас, когда гражданин КНДР получает в России триста долларов, они говорят, что это нищенская оплата. К сожалению, здесь, как и во многих других делах, отчетливо просматривается двойной подход.

Периодически витает мысль по поводу развития Дальнего Востока и прихода туда южнокорейского капитала и использования северокорейской рабочей силы – якобы, это на нейтральной территории и может восприниматься немного по-другому, и если в Северную Корею южнокорейцы боятся приходить, то Россия может играть роль посредника. Насколько это может быть первым шагом при потеплении отношений?

Это был бы отличный проект. Если новое руководство Республики Корея примет такое решение, это, как мне представляется, был бы хороший шаг на пути потепления межкорейских отношений. Одновременно это позволило бы южнокорейскому бизнесу закрепиться у нас на Дальнем Востоке. Мы это только приветствовали бы. Для этого есть все условия – сырье, достаточные площади, не хватает только рабочей силы, пригодились бы южнокорейские инвестиции, технология. В свое время витала идея перенести Кэсонский комплекс на российский Дальний Восток. Это неплохая идея, хотя, как мне представляется, если придет в Южной Корее к власти человек, который заинтересован успокоить ситуацию, наладить отношения с Пхеньяном, первым шагом должно стать восстановление Кэсонского комплекса на его старом месте. Это был замечательный образец успешного межкорейского сотрудничества.

Говоря о сотрудничестве в сфере привлечения трудовых ресурсов, северокорейская сторона говорит о том, что у нее возникают проблемы с увелечением квоты, то есть северяне хотели бы больше отправить своих сотрудников в Россию, но им не дают такой возможности, хотя заинтересованность такая есть. Относительно других стран, тридцать тысяч человек – это не много, потому что число трудовых мигрантов из Узбекистана или Таджикистана равняется сотням тысяч. Есть ли действительно какие-то ограничения и имеет ли нам смысл стимулировать этот процесс?

Сейчас только что прошло совещание рабочей группы по выполнению российско-северокорейского соглашения о временной трудовой деятельности. Корейские друзья этот вопрос поднимали, им было четко разъяснено, что никаких ограничений по квотам нет. Необходима только правильно заполненная работодателем заявка. Другое дело, что сейчас используются разные организационные формы привлечения рабочей силы. Рабочих из КНДР приглашают не только наши предприятия, но и российские «дочки» корейских организаций, которые регистрируются в России по нашему законодательству. То есть они сами не являются работодателями и зачастую ищут работу своему персоналу уже после его заезда в Россию. Я думаю, что, в конце концов, какой-то взаимоприемлемый вариант будет найден. Вообще, наши корейские друзья в бизнесе ведут себя очень активно и гибко, легко подстраиваются под меняющуюся обстановку.

Кстати говоря, у нас в Пхеньяне есть Центр «Русский мир», где корейцы перед выездом в Россию на работу сдают экзамен по русскому языку и российскому законодательству. Это одно из направлений деятельности нашего посольства.

Говоря о сотрудничестве в сфере привлечения трудовых ресурсов нельзя обойти тему критики со стороны отдельных СМИ и политиков, что это «рабский труд». В Южной Корее прорабатывались различные варианты давления и вынесения этого вопроса на голосование на ГА ООН. Во многом это касается сейчас России, мы не беспокоимся по этому поводу, потому что нам есть, что ответить, и понимаем, что это безосновательные утверждения? Или имеет смысл прислушаться к каким-то доводам, которые приводятся.

Первоочередная задача наших южнокорейских партнёров состоит в том, чтобы лишить КНДР источника поступления свободно конвертируемой валюты. Их главное беспокойство не по поводу условий жизни северокорейских рабочих в России, а по поводу денег, которые КНДР получает от этого направления российско-северокорейского сотрудничества. Конечно, в этой области есть проблемы, которые надо решать. Зачастую, рабочих привлекают не российские, а корейские организации, которые не всегда, но нередко пытаются ставить граждан КНДР в такие условия, в которых они работают дома. Но даже в этом случае с точки зрения питания, спецодежды, жилья, санитарии, зарплаты, которые имеют корейские рабочие в России, условия в нашей стране гораздо лучше, чем это было в Кэсоне. Конечно, что греха таить, многие северокорейские рабочие у нас помимо основной работы еще и подрабатывают. Причем значительная часть этой оплаты за подработку остается у них. В результате у многих из граждан КНДР рабочий день получается не восемь часов, а гораздо дольше. Но, хочу подчеркнуть, подавляющее большинство из тех, кто работал в России, возвращается в КНДР с хорошей суммой денег. И многие благодаря этому могут, например, приобрести здесь даже квартиру. Если бы этого не было, здесь не было бы такого жесткого конкурса кандидатов на поездку к нам. Многие действительно хотят поехать именно в Россию. А те, кто у нас был хотя бы один раз, потом возвращаются снова. Кстати, масштабные строительные и ремонтные работы, которые идут в Пхеньяне, зачастую ведут именно те рабочие, которые получили необходимые навыки в России. Они у нас научились работать с современными строительными материалами, инструментами, а теперь здесь, в Северной Корее, этим пользуются. Это, к слову, позволяет им зарабатывать вполне приличные по местным понятиям деньги. Я не скажу, что проблем совсем нет, они есть. Северокорейской стороне мы постоянно на это указываем, говорим, что на территории России, где осуществляется трудовая деятельность, должны в полной мере исполняться законы Российской Федерации, устанавливающие условия труда, его охрану и т.д. Я думаю, что не лишним будет пожестче эти требования предъявлять нашим северокорейским друзьям. Но поставить точку, всех их отправить домой и забыть об этом, фактически последнем направлении нашего экономического сотрудничества нельзя, я в этом абсолютно убежден

Многие северокорейские товарищи повторяют одну и ту же мысль, что Ким Ир Сен нам дал страну и идею, Ким Чен Ир, пускай жертвуя многим, нас снабдил оружием, а вот теперь благодаря этим двум слагаемым нам построит красивую жизнь. То есть был лидер-идеолог, лидер-воин и сейчас есть лидер-экономист. Как Вы считаете, , предположение, что через десять лет Ким Чен Ын получит Нобелевскую премию мира за решение корейского вопроса, может иметь под собой основание?

Пхеньян за пять лет после прихода нового руководителя изменился так, как он не менялся сорок предыдущих лет. Город просто преобразился, люди изменились. Город стал, как бы это сказать, гораздо более живым. Приведу пример: раньше было немыслимо увидеть, чтобы молодой человек девушку под руку вел или чтобы они катались вдвоем на велосипеде или, держась за руку, на роликах. Это кажется мелочь, но на самом деле, это тектонический сдвиг в менталитете северокорейцев, в их жизни. Страна меняется, и меняется в позитивном направлении. Значительная часть людей стала жить лучше в материальном плане. И я думаю, что если на страну не будут еще сильнее давить санкции, то люди будут жить гораздо лучше. Будет очень обидно, если то, что было здесь достигнуто тяжелым трудом в предыдущие пять лет, пойдет насмарку и опять начнется то, что они называют «трудный поход», как это было в 90-е годы прошлого века. Хочу сказать, что новые санкции в первую очередь будут влиять на жизнь простых людей, этого нельзя допустить. Ким Чен Ын - молодой руководитель, он эмоционален и искренен, он очень хочет, чтобы люди жили лучше – я в этом убежден. И он много для этого делает. Ресурсов у него, конечно, маловато, но и с тем, что есть, у него кое-что получается. Что будет через десять лет, сказать трудно, но, надеюсь, люди здесь будут жить лучше.